Т.В. Алейникова
ВЛЕЧЕНИЕ К ДЕСТРУКЦИИ: НОРМА ИЛИ ПАТОЛОГИЯ? БИОЛОГИЧЕСКИЕ ИЛИ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ? ВОЗМОЖНЫЕ НЕЙРОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ МЕХАНИЗМЫ
«Влечение к смерти — это склонность к возврату в пустоту... Влечение к смерти есть источник жизни» (С. Фанти, 1990).
«...Я не в силах подавить вздох... В иные дни меня охватывает чувство мрачнее самой черной меланхолии — презрение к людям. И чтобы не было сомнения в том, что я презираю, кого презираю, скажу: это современный человек, человек, с которым я фатально одновременен» (Ф. Ницше, 1906).
«Согласно нашей гипотезе, имеются только два вида человеческих инстинктов: одни стремятся сохранять и объединять... А другие стремятся разрушать и убивать; эти последние мы классифицируем вместе как агрессивный или разрушительный инстинкт... В результате некоторых умозрительных построений мы пришли к предположению, что этот последний инстинкт действует в каждом живом существе и старается разрушить его и свести жизнь к ее первоначальному состоянию — неодушевленной материи. Этот инстинкт совершенно серьезно заслуживает названия инстинкта смерти...» (З. Фрейд, 1932).
Инстинкт смерти был впервые упомянут в 1911 г. в докладе (а затем в1912 г. в статье) С. Шпильрейн. Впоследствии в противовес объединяющим и интегрирующим поведение инстинктам («Эрос») эти деструктивные силы были квалифицированы как «Танатос».
Эти две противоположные и взаимодополняющие друг друга тенденции пронизывают всю живую систему от отдельных клеток до целостного организма, начиная от лежащего в основе всего метаболизма (ассимиляция — диссимиляция) и кончая координированным и интегрированным (в том числе и социальным) поведением высших животных и человека.
Уже на уровне одноклеточных организмов (равно как и отдельных клеток макроорганизма) любое раздражающее воздействие вызывает деструкцию, выражающуюся в сдвиге ионного равновесия и деполяризации клеточной мембраны, приводящем в возбудимых тканях к возникновению процесса возбуждения, характеризующегося генерацией распространяющегося потенциала действия. В то же время торможение отличается сдвигом ионного равновесия, приводящим к гиперполяризации клеточных мембран. Состояние же покоя связано с восстановлением структуры ионного распределения вокруг мембраны.
Подобные «деструктивно-конструктивные» отношения можно наблюдать в проявлении всех процессов, характерных для животных организмов (и растительных, и животных). И потому вполне естественно, что эти отношения выходят на психологический уровень (как бессознательный, так и осознанный), даже если возникающая деструкция ведет к гибели. Биология изобилует массой подобных примеров (особенно в области инстинктивного поведения), а поскольку в человеке биологическое начало присутствует, то оно должно иметь возможность реализовываться и в отношении деструктивности: в норме — адекватно, в патологии — инадекватно.
Возможности реализации этих инстинктов, естественно, заложены в соответствующих структурах центральной нервной системы (для позвоночных, в том числе и для человека, эти механизмы локализованы в головном мозге): основные отделы, управляющие и аутодеструкцией, и агрессивностью, направленной вовне, — это гипоталамус и архипалеокортекс (а также отчасти и новая кора). По мнению Бериташвили (1961), образования новой и старой коры не только участвуют в осуществлении внешних проявлений аффективно-эмоциональных реакций, но и ответственны за возникновение субъективных переживаний чувства ярости и страха (а также удовольствия, сытости и голода).
Основные данные о роли разных отделов архипалеокортекса в эмоциональном поведении получены методом их электростимуляции, а также экстирпации или электролитического повреждения. Было показано, что после двусторонней височной лобэктомии у обезьян возникает эмоциональная ареактивность, выражающаяся в отсутствии эмоций ярости и страха (Kluver, Bucy, 1937). Далее было установлено, что эти изменения эмоциональной реактивности возникают вследствие выпадения функций амигдал и гиппокампа (Smith, 1950; Tompson, Walker, 1951; King, 1958). Было также показано, что двустороннее электролитическое разрушение базальных ядер амигдалярного комплекса у крыс вызывает успокоение, снижение двигательной активности и исчезновение способности к реакциям ярости и агрессии.
Эти старые сведения о снижении аффективно-эмоциональной реактивности после разрушения миндалевидного комплекса, полученные в опытах на животных, подтверждаются клиническими наблюдениями на людях, которым по медицинским показаниям была произведена билатеральная амигдалэктомия.
Аналогичные результаты были получены в экспериментах с электрической стимуляцией амигдал, вызывавшей (в зависимости от силы воздействия) реакции страха и ярости.
Антагонистами амигдал в отношении регуляции и модуляции аффективно-эмоционального поведения являются ростральные отделы древней коры и особенно — область перегородки, двустороннее повреждение которой в опытах на кошках, собаках и крысах (Spiegel et al., 1940; Brady, 1963) приводило к появлению у животных агрессивности. При этом было показано, что чем дорсальнее расположена в перегородке область повреждения, тем слабее выражена агрессивность, в то время как разрушения в ее вентральной части приводят к наиболее выраженной и пролонгированной агрессии.
Таким образом, ядра перегородки оказывают угнетающее влияние на центральные механизмы агрессивного поведения, вступая в данном случае в реципрокные отношения с амигдалами. Соответственно, повышение эмоциональной реактивности, вызванное повреждением перегородки, устраняется последующим разрушением амигдалярного комплекса.
В формировании реакций ярости и агрессии также принимает участие энториальная кора и пириформная извилина, орбитальная же область подавляет ярость и агрессию (Adey,1958; Орджоникидзе, Нуцубидзе,1961). Эта аффективно-эмоциональная деятельность осуществляется при взаимодействии архипалеокортекса с неокортексом, гипоталамусом и ретикулярной формацией ствола мозга. При этом на нейрохимическом уровне высокий эмоциональный накал (независимо от знака эмоции) обеспечивается катехоламинами: дофамин сдвигает эмоциональный баланс в сторону положительных эмоций, а серотонин, норадреналин и адреналин — отрицательных (серотонин вызывает «депрессию тревоги», норадреналин и адреналин — агрессию, дефицит норадреналина — «депрессию тоски»). А в результате — поведенческое выражение деструктивности, направленной на себя (тревога, тоска), либо на других вовне (агрессия).
При анализе эмоциональной сферы следует также учитывать психофизиологическую типологию человека и межполушарные отношения. Так, эмоция гнева (способная в определенных условиях перерастать в ярость и агрессию) является доминирующей для холерика, а тоски с влечением к аутодеструкции — для меланхолика (Симонов, 1981). В отношении же связи эмоциональной сферы с межполушарной асимметрией мозга можно считать, что существуют функциональные корреляции повышенной тревожности и агрессивности с правополушарным тонусом, а положительно эмофионального состояния — с левополушарным.
Естественно, что при наличии нейрофизиологической базы имеет место выход деструктивности на психологический уровень, в том числе — в сферу межличностых отношений. И эта деструктивность может реализовываться как стремлением к нарушению партнерских взаимодействий, так и влечением к разрушению собственной жизни, то есть к смерти: «Смерть — это ось жизни; жизнь — это несчастный случай» (Фанти, 1990). И еще: «Архимедов рычаг жизни и смерти — это влечение к смерти, точка опоры которой — пустота» (Фанти, 1990).Т.В. Алейникова ВЛЕЧЕНИЕ К ДЕСТРУКЦИИ: НОРМА ИЛИ ПАТОЛОГИЯ? БИОЛОГИЧЕСКИЕ ИЛИ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ? ВОЗМОЖНЫЕ НЕЙРОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ МЕХАНИЗМЫ «Влечение к смерти — это склонность к возврату в пустоту... Влечение к смерти есть источник жизни» (С. Фанти, 1990). «...Я не в силах подавить вздох... В иные дни меня охватывает чувство мрачнее самой черной меланхолии — презрение к людям. И чтобы не было сомнения в том, что я презираю, кого презираю, скажу: это современный человек, человек, с которым я фатально одновременен» (Ф. Ницше, 1906). «Согласно нашей гипотезе, имеются только два вида человеческих инстинктов: одни стремятся сохранять и объединять... А другие стремятся разрушать и убивать; эти последние мы классифицируем вместе как агрессивный или разрушительный инстинкт... В результате некоторых умозрительных построений мы пришли к предположению, что этот последний инстинкт действует в каждом живом существе и старается разрушить его и свести жизнь к ее первоначальному состоянию — неодушевленной материи. Этот инстинкт совершенно серьезно заслуживает названия инстинкта смерти...» (З. Фрейд, 1932). Инстинкт смерти был впервые упомянут в 1911 г. в докладе (а затем в1912 г. в статье) С. Шпильрейн. Впоследствии в противовес объединяющим и интегрирующим поведение инстинктам («Эрос») эти деструктивные силы были квалифицированы как «Танатос». Эти две противоположные и взаимодополняющие друг друга тенденции пронизывают всю живую систему от отдельных клеток до целостного организма, начиная от лежащего в основе всего метаболизма (ассимиляция — диссимиляция) и кончая координированным и интегрированным (в том числе и социальным) поведением высших животных и человека. Уже на уровне одноклеточных организмов (равно как и отдельных клеток макроорганизма) любое раздражающее воздействие вызывает деструкцию, выражающуюся в сдвиге ионного равновесия и деполяризации клеточной мембраны, приводящем в возбудимых тканях к возникновению процесса возбуждения, характеризующегося генерацией распространяющегося потенциала действия. В то же время торможение отличается сдвигом ионного равновесия, приводящим к гиперполяризации клеточных мембран. Состояние же покоя связано с восстановлением структуры ионного распределения вокруг мембраны. Подобные «деструктивно-конструктивные» отношения можно наблюдать в проявлении всех процессов, характерных для животных организмов (и растительных, и животных). И потому вполне естественно, что эти отношения выходят на психологический уровень (как бессознательный, так и осознанный), даже если возникающая деструкция ведет к гибели. Биология изобилует массой подобных примеров (особенно в области инстинктивного поведения), а поскольку в человеке биологическое начало присутствует, то оно должно иметь возможность реализовываться и в отношении деструктивности: в норме — адекватно, в патологии — инадекватно. Возможности реализации этих инстинктов, естественно, заложены в соответствующих структурах центральной нервной системы (для позвоночных, в том числе и для человека, эти механизмы локализованы в головном мозге): основные отделы, управляющие и аутодеструкцией, и агрессивностью, направленной вовне, — это гипоталамус и архипалеокортекс (а также отчасти и новая кора). По мнению Бериташвили (1961), образования новой и старой коры не только участвуют в осуществлении внешних проявлений аффективно-эмоциональных реакций, но и ответственны за возникновение субъективных переживаний чувства ярости и страха (а также удовольствия, сытости и голода). Основные данные о роли разных отделов архипалеокортекса в эмоциональном поведении получены методом их электростимуляции, а также экстирпации или электролитического повреждения. Было показано, что после двусторонней височной лобэктомии у обезьян возникает эмоциональная ареактивность, выражающаяся в отсутствии эмоций ярости и страха (Kluver, Bucy, 1937). Далее было установлено, что эти изменения эмоциональной реактивности возникают вследствие выпадения функций амигдал и гиппокампа (Smith, 1950; Tompson, Walker, 1951; King, 1958). Было также показано, что двустороннее электролитическое разрушение базальных ядер амигдалярного комплекса у крыс вызывает успокоение, снижение двигательной активности и исчезновение способности к реакциям ярости и агрессии. Эти старые сведения о снижении аффективно-эмоциональной реактивности после разрушения миндалевидного комплекса, полученные в опытах на животных, подтверждаются клиническими наблюдениями на людях, которым по медицинским показаниям была произведена билатеральная амигдалэктомия. Аналогичные результаты были получены в экспериментах с электрической стимуляцией амигдал, вызывавшей (в зависимости от силы воздействия) реакции страха и ярости. Антагонистами амигдал в отношении регуляции и модуляции аффективно-эмоционального поведения являются ростральные отделы древней коры и особенно — область перегородки, двустороннее повреждение которой в опытах на кошках, собаках и крысах (Spiegel et al., 1940; Brady, 1963) приводило к появлению у животных агрессивности. При этом было показано, что чем дорсальнее расположена в перегородке область повреждения, тем слабее выражена агрессивность, в то время как разрушения в ее вентральной части приводят к наиболее выраженной и пролонгированной агрессии. Таким образом, ядра перегородки оказывают угнетающее влияние на центральные механизмы агрессивного поведения, вступая в данном случае в реципрокные отношения с амигдалами. Соответственно, повышение эмоциональной реактивности, вызванное повреждением перегородки, устраняется последующим разрушением амигдалярного комплекса. В формировании реакций ярости и агрессии также принимает участие энториальная кора и пириформная извилина, орбитальная же область подавляет ярость и агрессию (Adey,1958; Орджоникидзе, Нуцубидзе,1961). Эта аффективно-эмоциональная деятельность осуществляется при взаимодействии архипалеокортекса с неокортексом, гипоталамусом и ретикулярной формацией ствола мозга. При этом на нейрохимическом уровне высокий эмоциональный накал (независимо от знака эмоции) обеспечивается катехоламинами: дофамин сдвигает эмоциональный баланс в сторону положительных эмоций, а серотонин, норадреналин и адреналин — отрицательных (серотонин вызывает «депрессию тревоги», норадреналин и адреналин — агрессию, дефицит норадреналина — «депрессию тоски»). А в результате — поведенческое выражение деструктивности, направленной на себя (тревога, тоска), либо на других вовне (агрессия). При анализе эмоциональной сферы следует также учитывать психофизиологическую типологию человека и межполушарные отношения. Так, эмоция гнева (способная в определенных условиях перерастать в ярость и агрессию) является доминирующей для холерика, а тоски с влечением к аутодеструкции — для меланхолика (Симонов, 1981). В отношении же связи эмоциональной сферы с межполушарной асимметрией мозга можно считать, что существуют функциональные корреляции повышенной тревожности и агрессивности с правополушарным тонусом, а положительно эмофионального состояния — с левополушарным. Естественно, что при наличии нейрофизиологической базы имеет место выход деструктивности на психологический уровень, в том числе — в сферу межличностых отношений. И эта деструктивность может реализовываться как стремлением к нарушению партнерских взаимодействий, так и влечением к разрушению собственной жизни, то есть к смерти: «Смерть — это ось жизни; жизнь — это несчастный случай» (Фанти, 1990). И еще: «Архимедов рычаг жизни и смерти — это влечение к смерти, точка опоры которой — пустота» (Фанти, 1990).